– Да уж, – поморщилась я, – Сачков здорово перепугался. Андрей, однако, выдумщик.

– Василиса работает только в Москве, остальные зверушки могут по России колесить, естественно, за счет заказчика. Покупай билет на самолет, оплати бурундуку-еноту день проживания, и они в любой конец страны пришкандыбают, – пояснил Роб. – Правда, Андрей сказал, что иногородних заказов пока не было. А в Москве они есть, и, прикинь, немало. Роль животных исполняют голодные студенты, безработные, мамаши в декрете, контингент постоянно ротируется. А вот кошка уже несколько лет одна. Зверушки сами секрета не знает, им дают адрес и назначают время, когда надо исполнить арию. У Андрея придумано несколько видов песен. Одна звучит так: «Знаю, знаю я секрет, знаю про него сто лет, еще сто проживу, никому не расскажу». Это предупредительная песня, ее цель заставить человека нервничать, бояться разоблачения. Уничижительная песня с нецензурными словами, поэтому исполнять ее не стану, смысл простой: друг, ты дятел, идиот, который наделал глупостей. А пугающий напев вполне литературен. «Расскажу всем про твой секрет. Разнесу его по свету. И запомнят песню эту все твои друзья-враги, все девчонки и мальчишки, а также их родители». Исполнив зонг, медведь-кошка и прочий зоопарк вручают индивидууму письмо. Что в конверте, не знает ни бурундук и К°, ни Андрей, послание составляет заказчик, он отдает Елину запечатанную депешу, а тот вручает ее веселой зверушке.

– Андрей Сергеевич Пушкин, – возмущенно воскликнула я, – предприимчивому бизнесмену не пришло в голову, что енота и прочих могут избить?

– Владелец сайта уверяет, что до сих пор проблем не возникало, люди столбенеют, забирают конверт, и зверушка убегает, прежде чем человек в себя приходит.

– Просто нет слов! – воскликнула я. – И кто отправил кошку к Сачкову?

– Никто, – отрезал Троянов.

– Но она к нему приходила, – вспыхнула я, – Любовь Павловна подтверждает факт встречи с Василисой.

– Фамилия Сачкова никогда не появлялась в списке выставленных на торги секретов, – продолжил Троянов, – никакие тайны Владимира Николаевича не продавались и не покупались. Василису для актера не заказывали. И маленький нюанс: Андрей осторожен, понимает, что связываться с селебритес себе дороже. Если кто-то пытается торговать сведениями о тех, кто на слуху, сразу блокирует продавца. «Мне простого народа хватает, – объяснил он, – я все эти секреты знаю, они однотипные, в основном супружеские измены, алкоголизм, наркомания, хулиганство, воровство, мошенничество. Про педофилов еще пишут, геев. Дерьмо рекой льется, рано или поздно все тайны уходят, если какая-то долго висит, я цену снижаю. Но знаменитостей на сайте нет, мне неприятности не нужны».

– К Владимиру Николаевичу приходила кошка Василиса, – повторила я, – пела песню, которая здорово напоминает творчество Елина.

Троянов смял обертку от съеденного батончика и бросил в корзинку.

– Тань, ты сегодня несообразительная, и память тебя подводит. Я же сказал только что: роли зверушек исполняют разные люди, и они постоянно меняются. А вот кошка уже несколько лет одна, актриса Ольга Олеговна Ткач, пенсионерка. Бабуля ранее служила в театре, исполняла роли подростков. Андрей на нее нахвалиться не может, называет своим лучшим кадром. Заказы на творческие выступления не ежедневные. Костюм хранится дома у Ольги Олеговны. Когда наклевывается работенка, Андрей божьего одуванчика вызывает, Ткач получает адрес, письмо и спешит отработать свой гонорар. Актриса с возрастом задора не растеряла, чечетку бьет, рулады выводит, на шпагат садится, всегда готова ринуться в бой, не пьет, не курит, в общем, идеальная зверушка. Думаю, Василиса пошла налево, взяла частный заказ, она без ведома Андрея подрабатывает.

– Адрес деловой старушенции есть? – оживилась я. – Мне надо с ней побеседовать.

– Антонина к ней поехала; сегодня на работу припозднилась, потом услышала про кисоньку. Мигом к бабке полетела, хочет ударным трудом свою утреннюю лень искупить, – ответил Роберт. – У меня все, там Жданов копытом бьет, чего-то разузнал.

– Зови его сюда, – попросила я, – а пока Денис идет, поставь, пожалуйста, чайник и угости меня батончиком, я пообедать не успела.

– Шоколадок больше нет, могу дать хлебные палочки, – предложил король ноутбуков.

Я схватила угощенье, откусила и ощутила, как закачался зуб на штифте. Ох, придется идти к дантисту. И почему меня это не радует?

Глава 22

– Я гений! – заявил Денис, врываясь в комнату.

Мне стало смешно: так, их уже двое, я слышала недавно похожую фразу от Троянова.

– Ливнева Анна Сергеевна, домработница режиссера Семена Кратова. Лет ей тьма! Почти восемьдесят. Но с головой она дружит. Я к ней поехал.

– Что ты сделал? – нахмурилась я.

– Поскакал к Ливневой, – чуть тише пояснил Ден.

– Без моего согласия? – уточнила я.

Жданов надулся:

– Таня, Юрская, не поговорив с тобой, махнула к бабке, которая кошкой прикидывается. Ей можно самостоятельно действовать, а мне нет? Чем я хуже?

– Как дела? – спросил Иван Никифорович, входя в кабинет.

– Потом тебе все объясню, – сквозь зубы процедила я Денису и повысила голос. – Работаем помаленьку. У Троянова и Жданова есть интересная информация. Сейчас Роберт доложит.

– Отлично, – кивнул шеф и сел к столу. Компьютерщик повернул один ноутбук экраном к боссу, но не успел открыть рта.

– Почему всегда Роб первый? – обиделся Жданов.

Я пнула его под столом ногой.

– Тань, не дерись, – заныл он. – Иван Никифорович, сколько меня стажером считать можно? Я неоценимый сотрудник, давно приобрел опыт. И вообще я очень умный.

– Мне безразлично, кто первый доложит, – дипломатично сказал начальник.

– Говори уж, – усмехнулся Роберт, – детский сад, штаны на лямках.

– Может, я самый молодой, зато мозг пока не зацементировался, – затараторил Жданов. – Я поехал к Ливневой. Бабуся кремень! Но и я не дурак, представился членом комитета международного фестиваля телесериалов.

– И она тебе поверила? – удивился Роберт.

– Представь себе, да, – вскинул подбородок Денис. – Я объяснил ей, что Семен Кратов выдвинут на премию за сериал, показанный на канале «Говорун», он может получить приз «Лучший режиссер». Для пресс-релиза необходима его биография, но у нас лишь самые общие данные. Никаких личных, интересных фактов. И мобильного телефона его нет. Вот я и прикатил. Как нам с Кратовым связаться? Главный приз фестиваля – бесплатная поездка в Голливуд.

Ливнева спокойно ответила:

– Семен ушел в монастырь, он перестал заниматься съемками, его Господь позвал. Сеню более не интересует мирское. Я бы с радостью дала вам его телефон, но он не пользуется сотовой связью, не знаю, в какой обители он сейчас живет.

Я приуныл, но я же настоящий гений, поэтому нашел правильные слова.

– Семен выше суеты, но вам, наверное, будет приятно, если сериал Кратова назовут лучшим? Медаль сможете вместо него забрать вы. Расскажите немного о детстве-юности кинематографиста. – И провокационно прибавил: – Если вы, конечно, что-то о том времени знаете.

Ливнева поджала губы.

– Молодой человек, я Сене мать заменила, в школу его водила, если у кого-то про него узнавать, так только у меня.

Целый час мы с ней болтали. Бабке надо в депутаты идти, она умеет тонну слов произнести, а информации выдать ноль. Все, что я услышал, уже из Интернета знал, но кое-что по делу она сказала. Снимать кино Сеня начал в семь лет, ему на день рождения отец вручил любительскую камеру, дорогой подарок по тем временам. Тогда даже фотоаппараты не во всех семьях имелись.

– Точно, – произнес Борцов.

Я вздрогнула. Не заметила, как Глеб Валерьянович появился на пороге. А эксперт продолжил:

– Любительские кинокамеры были по карману малому количеству советских людей. «Ломо», например, стоила сто сорок пять рублей и являлась дефицитной. Выпускалось несколько моделей, но их было трудно достать, приходилось переплачивать. Желание самому снимать кино выливалось в кругленькую сумму. Камера с учетом взятки продавцу доставалась примерно за две сотни, а еще пленка. М-да. Недешевое хобби для первоклассника.